Школа, думал Румата. Гнездо мудрости. Опора культуры...
     Он, не стучась, толкнул низкую сводчатую дверь  и  вошел  в  кабинет,
темный и ледяной, как погреб. Навстречу из-за огромного стола, заваленного
бумагой и тростями для  наказаний,  выскочил  длинный  угловатый  человек,
лысый,  с  провалившимися  глазами,  затянутый  в  узкий  серый  мундир  с
нашивками министерства охраны короны. Это и был прокуратор  Патриотической
школы высокоученый отец Кин - садист-убийца, постригшийся в монахи,  автор
"Трактата о доносе", обратившего на себя внимание дона Рэбы.
     Небрежно кивнув в ответ  на  витиеватое  приветствие,  Румата  сел  в
кресло и положил ногу на ногу. Отец Кин остался стоять, согнувшись в  позе
почтительного внимания.
     - Ну, как дела? - спросил  Румата  благосклонно.  -  Одних  грамотеев
режем, других учим?
     Отец Кин осклабился.
     - Грамотей не есть враг короля, -  сказал  он.  -  Враг  короля  есть
грамотей-мечтатель,  грамотей  усомнившийся,  грамотей  неверящий!  Мы  же
здесь...
     - Ладно, ладно, - сказал Румата. - Верю.  Что  пописываешь?  Читал  я
твой трактат - полезная  книга,  но  глупая.  Как  же  это  ты?  Нехорошо.
Прокуратор!..
     - Не умом поразить тщился, -  с  достоинством  ответил  отец  Кин.  -
Единственно, чего добивался, успеть в государственной пользе. Умные нам не
надобны. Надобны верные. И мы...
     - Ладно, ладно, - сказал Румата. - Верю. Так  пишешь  что  новое  или
нет?
     - Собираюсь подать  на  рассмотрение  министру  рассуждение  о  новом
государстве, образцом коего полагаю Область Святого Ордена.
     - Это что же ты? - удивился Румата. - Всех нас в монахи хочешь?..
     Отец Кин стиснул руки и подался вперед.
     - Разрешите пояснить, благородный дон, - горячо сказал  он,  облизнув
губы.  -  Суть  совсем  в  ином!  Суть  в  основных  установлениях  нового
государства.  Установления  просты,  и  их  всего  три:  слепая   вера   в
непогрешимость  законов,  беспрекословное  оным   повиновение,   а   также
неусыпное наблюдение каждого за всеми!
     - Гм, - сказал Румата. - А зачем?
     - Что "зачем"?
     - Глуп ты все-таки, - сказал Румата.